Почему почти все обвинительные заключения против бросающих камни в Иудее и Самарии заканчиваются сделками о признании вины?

К сожалению, бросание бутылок с зажигательной смесью или камней в автомобили на дорогах Иудеи и Самарии стало обычным явлением. Об этом не сообщается в новостях, это не вызывает общественного резонанса, и теперь выясняется, что военную юстицию это тоже интересует весьма частично. Расследование, проведенное организацией Лави, которая занимается «гражданскими правами, исправным управлением и поощрением поселенчества», показывает, что военная прокуратура и военный трибунал в Иудее и Самарии на самом деле не занимаются серьезными наказаниями метателей камней или бутылок с зажигательной смесью.

Полученные данные показывают, что почти все дела, возбужденные против подозреваемых в бросании бутылок с зажигательной смесью в 2019-2020 годах и переросшие в обвинительный акт в военном суде, были закрыты в результате сделки о признании вины между обвинением и обвиняемыми с согласия судей, а нарушители порядка не получили должного наказания. Подавляющее большинство бросавших камни, которые предстали перед военным трибуналом, также подписали соглашение о признании вины, за исключением нескольких человек, которые получили наказание без соглашения между сторонами.

Кстати, проблема не ограничивается бросанием камней и бутылок с зажигательной смесью, она существует и в других террористических правонарушениях. Организация Лави провела выборочную проверку дел, которые были закрыты в военном суде за один случайно выбранный месяц - ноябрь 2020 года. В этом месяце были завершены судебные процессы по 211 делам о террористических преступлениях, все из которых закончились признанием обвиняемого и подписанием соглашения о признании вины.

Выяснилось, что военная прокуратура уникальным образом облегчает жизнь террористам. Для сравнения, окружная прокуратура Иерусалима подала в столичные суды – мировой, окружной и в суд по делам молодежи – 15 обвинительных заключений против арабов Восточного Иерусалима за аналогичные преступления. Из них только пять были закрыты ввиду признания вины, а десять – что составляет две трети дел – закончились осуждением и наказанием.

Установить минимальный порог

Адвокат Моррис Хирш, бывший глава военной прокуратуры Иудеи и Самарии, близко знаком с этой болезненной реальностью, которую он пытался изменить во время своего пребывания на этой должности. По его мнению, это не меньше, чем «серьезный ущерб национальной безопасности», ввиду нарушения сдерживания и будущих последствий. «В крупных делах – убийства, покушения на убийство, руководство террористической организацией – в этих случаях наказание однозначно ясно, и оно всегда будет одно: длительный срок заключения», говорит он. «Серьезные ущерб  - он именно в небольших делах. Там, где еще можно создать сдерживающий фактор именно путем наказания за менее серьезные нарушения».

Хирш указывает на прямую связь между мягкими наказаниями, применяемыми военным трибуналом за «небольшие» диверсии, и увеличением числа террористов, которые совершат более серьезные действия в будущем. «Неоднократно мы видим террористов, обвиняемых в убийстве или нападении, и это те же самые люди, которые ранее пропадали в суд за бросание камней или бутылок с зажигательной смесью. Если бы они понесли более суровое наказание в молодости, они, возможно, не вернулись бы к терроризму позже».

По словам Хирша, корни проблемы кроются в трудностях системы военной юстиции при рассмотрении стольких дел, а также в правовой ситуации в этой области. «Эти правонарушения являются наиболее распространенными», рассказывает он, «и в течение многих лет в системе выработалась установка, по которой эти дела никого не интересуют. Для системы хорошо, когда они закрываются путем заключения сделки о признании вины, и у этого есть несколько причин».

 «Даже если обвинение доведет эти дела до конца, нет никаких гарантий, что в конце концов суд ужесточит приговор», поясняет Хирш. «Законодатель устанавливает порог наказания, но согласно израильской системе, судьи свободны в своём выборе и имеют полное право определять приговор на своё усмотрение. Адвокаты усвоили, что в сделке о признании вины будет достигнут приговор к десяти месяцам тюремного заключения после признания вины, в то время как без сделки о признании вины максимальный приговор, установленный судьями, будет составлять 12 месяцев, так что не выгодно пройти весь этот путь ради ещё двух месяцев. Это не стоит усилий. Работы много, штат прокуратуры ограниченный, так что всем сторонам выгодно быстрое закрытие дел».

Адвокат Авихай Буарон, организация Лави: «Прилагаются громадные усилия и солдаты рискуют своими жизнями для того, чтобы поймать террористов, а затем прибывает военный прокурор и предлагает легкую и удобную сделку о признании вины: "признайся, и мы освободим тебя в кратчайший срок"».

По словам Хирша, путь к переменам в этой сфере лежит через Кнессет. «Законодательный орган должен установить минимальный приговор за любой вид насилия. Это необходимо закрепить законодательством, чтобы судья мог не просто так вынести решение о мягком приговоре». На сегодняшний день ситуация такова, что уровни наказания, установленные законодательным органом, и судебная практика – это небо и земля. По закону, за бросание камней можно приговорить к тюремному заключению до 20 лет, но судьи приговаривают максимум к полутора годам. Суд унижает законодательную власть, обвинение опустило руки, и в результате – нулевой сдерживающий фактор».

Еще одна сфера, которая беспокоит Морриса в этом плане - это экономическая сфера. «Даже после того, как эти террористы попадают в тюрьму, они получают деньги от Палестинской автономии в качестве вознаграждения за их участие в терроризме. Это немыслимо», говорит он. «Здесь также есть необходимость в значительных изменениях и в добавлении денежного штрафа - штрафа, который будет налагаться на каждого террориста, равного его заработной плате, которую он получает от Палестинской автономии. Это остановит стремление обогащаться с помощью терроризма».

«Эти данные должны нас серьёзно обеспокоить», говорит председатель организации Лави, адвокат Авихай Буарон, который раскрыл и проанализировал данные. «Нам нужно понять, что здесь происходит. Целые системы Шабака и армии корпят в течение длительного времени над сбором разведданных о террористах, задействуют технологическое оборудование, подвергают опасности жизни сотрудников Шабака, и передают всю разведывательную информацию армии. Армия, в свою очередь, готовится к захвату террориста, готовит приказы, и солдаты выходят на задание по захвату террориста в соответствии с разведданными, полученными от Шабака, и при всём этом рискуют своими жизнями наши солдаты, бойцы и командиры».

«После всех этих усилий, которые также стоили налогоплательщику больших денег, дело попадает в руки молодого военного юриста, и он, в соответствии с продиктованной ему политикой, предлагает террористу легкую и удобную сделку о признании вины: "признайся, и мы освободим тебя в кратчайший срок". Дело даже не доходит до суда. Террористы улавливают намёк, понимая, что все это – не больше чем игра, и у них появляется мотивация вернуться к террористической деятельности, так как им не сделают ничего плохого. Это всё один большой Исраблеф. Фактически военная прокуратура сводит на нет все усилия, вложенные в поимку террористов, и не стремится обеспечить соблюдение закона в рамках сферы своей ответственности. Террористы понимают намёк и, используя метод вращающихся дверей, освобождаются и продолжают нападать на гражданское население».

Не юношеское озорство

Движение «Им тирцу», члены которого следят за работой военной прокуратуры, считает, что корень проблемы в том, что система военного правосудия не полностью относится к себе как к необходимому звену борьбы с терроризмом. «Военная прокуратура находится в авангарде правовой борьбы с терроризмом, и поэтому она должна вести бескомпромиссную борьбу с теми, кто инициирует и осуществляет террористическую деятельность», говорит Алон Шварцер, глава отдела политики и исследований движения. «Картина, которая вырисовывается в результате анализа данных, крайне мрачна. Вместо того, чтобы быть на переднем крае борьбы с терроризмом и стремиться к бою и победе, военная прокуратура предпочитает заключать с террористами соглашения о признании вины».

По словам Шварцера, мягкая политика прокуратуры продиктована сверху. «Например, ещё в 2016 году был принят закон о борьбе с терроризмом, который предусматривает суровое наказание террористов, но в Иудее и Самарии он был внедрён только около года назад и только частично. Де-факто терроризм поощряется. Пришло время сменить направление в военной прокуратуре. Она должна занять твердую и воинственную позицию для усиления сдерживания терроризма, и в то же время ей нужно привлечь достаточно кадров, чтобы борьба велась должным образом и эффективно. Наших юристов нельзя оставлять один на один с батареей юристов Палестинской автономии».

Глава Регионального совета Самарии Йоси Даган ожидает, что правительство возглавит воинствующую линию в этом вопросе. «Я предъявляю требование не к военной прокуратуре, а к правительству», говорит он. «Государство должно определить террор с использованием камней и бутылок с зажигательной смесью как преднамеренный терроризм и перестать относиться к нему как к юношескому озорству».

Как сопровождавший многих жителей и солдат, пострадавших от террора камней, Даган хочет подчеркнуть, что камни убивают. «Я был рядом с родителями Адель Биттон, да отомстит Вс-вышний за её кровь, когда они провожали её в последний путь через два года после того, как она была ранена в результате метания камней. Я был свидетелем бесчисленных случаев, когда люди были убиты и ранены в результате метания камней. Солдат потерял глаз, и были тяжелые и серьезные инциденты. Пока не займутся этим вопросом серьезно, он не будет решен. Если не хватает кадров, то нужно их добавить, а если нужно ужесточить законодательство, то это нужно сделать. Если бросают камни, и при этом нет соответствующего наказания, это очень быстро приводит к терактам с применением оружия. Тот, кто бросает камень, на самом деле пытается убить им гражданское лицо или солдата, и к нему следует относиться как к настоящему убийце».

Ответ Пресс-секретаря Армии обороны Израиля: «В военных судах, как и в любой уголовной инстанции в Израиле, многие дела завершаются утверждением соглашения о признании вины, признанного сторонами. Соглашение о признании вины включает признание и принятие на себя ответственности и позволяет сэкономить судебное время. Ежегодно в военные суды Иудеи и Самарии подаются тысячи исков. В каждом деле целесообразность соглашения о признании вины рассматривается индивидуально, принимая во внимание обстоятельства обвиняемого и с учётом доказательств, собранных в ходе расследования, а также с учётом наказания, принятого в аналогичных случаях. Суд имеет право одобрить соглашение о признании вины или отклонить его, и назначить другое наказание».

«Вопреки утверждениям, политика вынесения приговоров в военной судебной инстанции выражает защиту интересов безопасности и принципиально не отличается от уголовных трибуналов в Израиле в отношении схожих преступлений, а иногда и более серьёзна. Судебные процессы в военных судах представляют собой важный этап в борьбе с террористическими организациями в Иудее и Самарии, и они проводятся профессионально и независимо».