Все дороги ведут в Иерусалим. Тропы войны - тоже

В середине 19-го века жила в Иерусалиме знатная арабская семья. Как-то раз их малолетний сын заболел тяжелой болезнью, и уважаемые мужи обратились к десяти раввинам, чтобы те помолились за ребенка. Мусульмане знали, что у евреев особые отношения со Всевышним и поэтому, за бараке (браха) часто ходили именно к ним. И не ошиблись. Десять праведников вознесли молитву у Котеля, и Муса Казим Хуссейни остался в живых. После Первой Мировой войны англичане назначили его мэром Иерусалима, и 20 апреля 1920 года, в праздник Песах, который совпал с мусульманским праздником Неби Муса, он натравил 60-тысячную толпу арабов на еврейское население вечного города. Так начался первый погром в истории современного Иерусалима. Понимание его причин несколько умерит меру нашего удивления при каждом очередном всплеске арабского антисемитизма на нашей святой Земле.

Рядом с Мусой Казимом стоял тогда его молодой родственник Хадж Амин эль-Хуссейни – оба основателя национального движения, которое в последствии стало называть себя "палестинским". А на этой первой демонстрации будущий муфтий стоял под портретом Файсала Хуссейна (сына Шерифа Хуссейна из хашемитской династии), только что назначенного королем Сирии, и скандировал: «Это ваш король!». Оба Хуссейни перестали быть сирийскими националистами после июля 1920, когда французы свергли Файсала, а Сирия и Ливан стали частью Французского мандата.

Вскоре за этим прозвучал боевой клич «Эль Акса в опасности!», который в последующие 100 лет будет сопровождаться реками еврейской крови. Авторские права на него принадлежат Хуссейни-младшему. Из местного конфликта, война против евреев превратилась во всеобщий джихад.

Однако, одной религиозно-националистской подоплеки недостаточно, чтобы объяснить, почему взрывы насилия не были постоянным явлением, а происходили в конкретные годы. Необходимо учесть факторы, сдерживающие погромные настроения и те, которые, наоборот, их поощряли.

Среди последних – ощущение того, что арабский национализм набирает обороты в лице Файсала – одного из потомков самого Магомета – ставшего королём Сирии. Не менее важным фактором была политика Англии. Заняв Иерусалим в декабре 1917, считанные недели после обнародования декларации Бальфура, генерал Алленби и созданная им военная администрация делали все от них зависящее, чтобы жители Эрец-Исраэль слышали о последней как можно меньше и старались всячески убедить Лондон в том, что обещание, данное евреям – ошибка, и что Великобритании стоит позиционировать себя на стороне арабов. «Протоколы сионских мудрецов» были одним из наиболее распространенных произведений среди солдат Его Высочества и симпатии рядовых и офицеров были безусловно на стороне арабов. Это объясняет то, почему среди прочих антисемитских лозунгов во время погромов, звучали так же и слова «власть с нами».

Дорогие читатели, если вы заметили сходство с событиями последних месяцев, вы не ошиблись. Вместо короля Файсала в Сирии - Хамас в Газе, который после 14 лет власти представляет не только локальную угрозу безопасности израильских городов, но и позволяет себе бросать Израилю вызов от имени ислама в целом, связанный с шествием в Иерусалиме. Лозунг не изменился: «Иерусалим в опасности!». Вместо администрации Алленби – администрация Байдена, для которой Иран, Эрдоган и движение Братья-Мусульмане – партнер, а Израиль – бремя. Погромщики могут уверенно говорить: «Власть (мировая) с нами!»

Главный фактор, сдерживающий погромные настроения среди арабов – это безусловно способность евреев постоять за себя. До 1920 года от насилия евреев охраняло не далекое про-сионистское британское правительство и не мировая симпатия, нашедшая свое выражение в исторической декларации Сан-Ремо от апреля 1920, а что-то намного более элементарное – 5000 еврейских вооруженных солдат, находившихся в Эрец-Исраэль. Три еврейских батальона британской армии, участвовавших в освобождении страны от турок, охраняли страну и ее население: «Кроме одного Иерусалима«, - пишет Зеев Жаботинский, основатель и один из командиров Легиона, «все главные центры и все артерии страны охранялись еврейскими солдатами. В Яффо стояли наши "американцы" [американские евреи[, в Хайфе – палестинцы (евреи-жители Эрец-Исраэль); все посты вдоль железных дорог […[ были заняты нашими. (…) Арабы их видели на каждом шагу - и [1919] год прошел спокойно. А к весне 1920 почти весь легион был демобилизован, от 5,000 солдат осталось всего четыреста – и тогда в Тель-Хай убили Трумпельдора с восемью его товарищами, а в Иерусалиме разыгралась кровавая Пасха«. 

Жаботинский видел основную роль Легиона не только в освобождении страны, но и в сохранении в ней покоя и защиты прежде всего ее еврейского населения. На исходе Первой Мировой Войны, евреи Эрец-Исраэль насчитывали 58,000 душ, изнуренных голодом и преследованиями последних лет османской власти. Легион был их единственной защитой. Арабы это знали и поэтому, одновременно распространяя агитацию по базарам и кофейням, заваливали власти жалобами именно на еврейских солдат, притом, что страдали как раз от других, как австралийских, которые за убийство одного из своих товарищей сожгли целую деревню Сарафанд (Црифин на иврите). Как под давлением генштаба извне, так и под внутренним желанием демобилизоваться и взяться вместо ружья за кирку и строительство страны, и несмотря на уговоры Жаботинского, единственное еврейское военное формирование, которое сражалось прежде всего за свой народ, а не на стороне одной из враждующих держав Первой Мировой, было распущено. Результаты известны, выводы тоже.

Еврейский народ умел отличиться на поле боя, но никогда не жаждал заниматься военным искусством. Призывы к миру – или как сегодня принято говорить – к сосуществованию, всегда пользовались у него большим успехом, чем призыв, брошенный Жаботинским в начале 1920-х: «Молодые люди, учитесь стрелять!" Евреи, как правило, скорее предпочтут рассказать о том, как во время недавних погромов араб-праведник из Яффо спас от своих соплеменников синагогу и свитки Торы, нежели об массах нападающих на евреев с криками «Хайбар, Хайбар йа Яхуд…« В глазах же арабских масс, героями будут погромщики.

Кроме этого врождённого отвращения от войн, боевой дух страны сегодня итак не очень высоко оценивается нашими врагами. Сила сдерживания правоохранительных органов Израиля против внутренних врагов Еврейского государства на крайне низком уровне. Государственные следственные комиссии, начиная с комиссии Ор, назначенной после арабских бесчинств 2000 года, де-факто связали руки полиции в борьбе с врагами изнутри. СМИ, прокуратура и прочие жрецы прогрессивного «государства всех его граждан« лишают органы власти не только желания вовремя явиться на место происшествия, чтобы предотвратить погром, но и поставить правильный диагноз происходящему, а именно, что речь идет не о столкновениях между гражданами одной страны, а о нападении арабов на евреев. А без правильного диагноза лечение может выйти боком.

В апреле 1920 года самооборона, организованная Жаботинским после роспуска Легиона, защитила новые еврейские кварталы Иерусалима; погромщики же свирепствовали в основном за стенами Старого города. 6 евреев были убиты, 200 ранены, но еврейскую оборону в Старый город англичане так и не пустили. Наоборот, они арестовали Жаботинского и других членов обороны. Отряды самообороны назывались Хагана. Ту Хагану арестовали, а уже в июне была основана другая Хагана, но с той же целью: «защита всей нации, всех поселений, всего сионистского движения«. Со временем она превратилась в Цахаль. И здесь у нас есть чему поучиться.   

После погромов 1920-1921 годов, верховный комиссар Герберт Самуэль решил примирить арабов и ограничил еврейскую алию. Главный раввин Эрец Исраэль, рав Авраам Ицхак аКоэн Кук, сказал ему по этому поводу: "Особо огорчает меня не то, что вы осудили арабских погромщиков на малые сроки, а то, что они получили [с их убийств] политическую выгоду. На мой взгляд, единственное наказание, которое сможет их успокоить - это политическое наказание, ведь это напрямую затронет их цель". Англичан это не убедило. В конце 20-х в стране разыгрался новый виток куда более кровавых погромов.

В Йом Кипур 1928, во время молитвы у Котеля, британские солдаты ворвались в толпу молящихся чтобы сорвать занавес, разделяющий мужской и женский участки. Арабы утверждали, что занавес - это нарушение статус-кво. Реакция англичан их вдохновила, и узкая площадка перед Стеной превратилась в место постоянных провокаций под предводительством Верховного муфтия Хадж Амин Эль Хуссейни. В ответ на это еврейское население основало Комитет по защите Котеля. Во главе стоял историк Йосеф Клаузнер. 9-го Ава 1929 к Котелю отправилась многотысячное шествие евреев с лозунгом "Шма Исраэль, Котель – наш Котель, Котель един". Молодежь движения Бейтар и другие евреи достойно шли по улицам старого города с национальными флагами, и в завершении пути у Котеля, исполнили национальный гимн. Неделю спустя, 23 августа, вооруженная арабская толпа, предварительно возбужденная Муфтием и его посланниками на Храмовой Горе, хлынула в еврейские кварталы из Шхемских ворот. Первыми пострадавшими стали евреи грузинского квартала и квартала Нисан Бек. Погромы захлестнули всю страну. Наиболее жестокими были зверства в Хевроне. Древняя еврейская община города патриархов перестала существовать. Воззвание "Эль Акса в опасности!" зазвучало намного мощнее, чем в начале 20-х, стало боевым кличем Арабов Эрец Исраэль и превратило иерусалимского муфтия в предводителя войны против евреев и сионизма.

Чтобы предотвратить дальнейшие арабские бесчинства, поступила просьба к еврейскому ишуву дать свое согласие на беспрецедентное заявление о том, что Котель не принадлежит евреям. Оно должно было, якобы, умиротворить арабов. В то время сионистское руководство находилось в Цюрихе на 16-м Сионистском конгрессе. Представители местного еврейского населения не выдержали давления и готовы были идти на уступки. Однако англичане потребовали согласия религиозного руководства и обратились к Главным раввинам. Несмотря на угрозы, раввины не сдались: "Народ Израиля не уполномочил нас отказаться от его имени от Котеля … Как можно отказаться от подарка, который Б-г дал своему народу?", вопрошал Рав Кук. Так же отказались подписать отказ от Котеля Главный сефардский раввин Яаков Меир и раввин харедимных кругов Хаим Зоненфельд. Это, однако, было лишь началом международной борьбы за право на Котель. В 1930 году мандатные власти созвали международную комиссию по Котелю, которая должна была решить кому принадлежит Западная Стена Храмовой Горы.   

Однако, перед тем, как мы перейдем к заседаниям последней, важно обратить внимание на главные параметры конфликта, утвердившиеся в 1929-31 годы: "Эль Акса в опасности!" подтвердило свою эффективность в качестве местной версии "Бей жидов, спасай Россию!"; Храмовая гора стала местом сбора погромщиков и исходной точкой бесчинств; Арабское насилие служило Великобритании и державам основой для переоценки своих обязательства перед еврейским народом, и более того -посягательства на его права на еврейские святыни Вечного Города. В этом отношении мало что изменилось с тех пор.

Непоколебимая позиция Главных раввинов, однако, нарушила планы мандатных властей. В июне 1967 эта же позиция позволила Израилю снести арабские дома квартала Муграбим прилегающего к Стене, и превратить узкий коридор в нынешнею эспланаду. В пост 9-го Ава, когда мы оплакиваем Храм, эта позиция крайне актуальна.