Третье исламское нашествие на Европу

Неужели они проснулись? Речь Президента Макрона над могилой обезглавленного учителя истории Самуэля Пати звучала по-новому. Открытая борьба с исламизмом и его пособниками, защита республиканских ценностей свободы, права соблюдать, критиковать или отрицать любую религию, единство Франции в отношении своего наследия и так далее. Давно в Париже не слышали столь не постмодернистскую и не политкорректную речь президента. Внезапно, от Бангладеш до Северной Африки начали сжигать фотографии Макрона.

Перед тем, как дать чувству надежды вселиться в меня, я решил поговорить с доктором Элиэзером Шерки, специалистом по исламу и Франции, как в прошлом, так и в настоящем.

"Союз между Францией и арабскими странами заключил еще Де Голь" – начал приводить меня в чувство доктор Шерки. После выхода из Алжира президент Франции надеялся таким образом выступить в качестве рупора и представителя арабского мира на мировой арене, продолжая в новой форме старую империалистическую политику Франции. Арабы выставили всего два условия: прекратить поддержку Израиля и открыть ворота арабским эмигрантам из северной Африки. Стоит напомнить, что до ухода из Алжира в 1962 году, Франция поставляла Израилю самолёты марки Мираж, была главным партнером в разработке ядерного реактора, и вместе с Израилем и Англией воевала против Египта в войне Суэцкого канала в 1956 году, короче – была главным союзником молодого еврейского государства еще до того, как эту роль начали выполнять США.

Глава "Свободной Франции" времён Второй Мировой войны принял эти условия и таким образом прекратился медовый месяц с еврейским государством - до сих пор все еще звучит в ушах французских евреев злобное высказывание вождя об "элитном, самоуверенном и властном народе (Израиля)", произнесенном на исходе Шестидневной войны.

Ворота марсельского порта открылись, и сотни тысяч жителей Марокко, Туниса и Алжира начали переплывать Средиземное море в поисках лучшей жизни на родине великой июльской революции. Де Голь полагал, что наподобие меньшинств восточноевропейского происхождения, прихожане с юга, франкоязычные мусульмане, ассимилируются и в унисон с коренными жителями начнут говорить о "наших предках галлах". Однако действительность шла своим путем, а всем тем, кто предпочитал ее не замечать, постарался ее прояснить сам король Марокко Хасан Второй. В телевизионном интервью ведущей французской журналистке в 80-х годах он заявил: "Не стоит зря стараться, (эмигранты) никогда не будут интегрированы… Они будут плохими французами. Я вам могу это гарантировать."

Предупреждение не помогло. "Франция этого никогда не поймет, - объясняет доктор Шерки слова короля, - она просто не способна понять центральную роль религии в жизни арабов. Она также не способна осознать, что понятие "исламизм", которому Макрон объявил войну, как нечто отличное от "ислама" - это чисто западное изобретение. На арабском языке такого слова просто не существует. А то, что на Западе приписывают "исламизму", а именно – стремление осуществления принципов ислама в государственной и общественной сфере – это и есть сам ислам.

 Однако в стране, формально узаконившей отделение религии от государства еще 115 лет назад, подобный подход просто невообразим. Невозможно представить, что мусульманин, родившийся в колыбели прав человека, для которого французский является родным языком, отучившийся в ее школах и ВУЗах и ставший полицейским, чиновником или министром, все равно остается верен своей религии и стремится преобразовать страну приема по ее образу и подобию, то есть, "плохой француз и хороший мусульманин". Со временем эта тенденция лишь усугубляется: согласно опросу, проведенном в прошлом сентябре, - 74% французских мусульман моложе 25 лет ответили положительно на вопрос: "Ставите ли вы свои религиозные убеждения выше ценностей Республики?". Это нисколько не означает, что они массово поддерживают теракты и обезглавливание учителей истории и прихожан церкви. Наоборот: они видят в этом помеху плавному и безболезненному захвату исламом французской Республики.

Свыше 10 миллионов арабов населяют сегодняшнюю Францию, в более чем 700 кварталах больших и малых городов власти прекратили появляться, наблюдается высокая рождаемость среди мусульманского населения, налицо существенный рост французов, принимающих ислам, и влияние ислама ощущается все сильнее в политике, образовании, культуре, и даже на французском языке.

Этим процессам уже больше 50 лет. Французские власти им способствовали. Предавая Израиль и принимая арабскую иммиграцию, не подозревая об этом, они запустили процесс самоподчинения исламу, сперва символически, а затем и на практике. После многих нападений, последнее из которых произошло в центральном соборе в Ницце, сегодня уже говорят о необходимости предоставить полицейскую охрану церквям, учителя боятся преподавать о свободе – слова, вероисповедания, изобразительного искусства. Последние теракты - это лишь наиболее яркие проявления процессов, которые во Франции описывают посредством нововведенного понятия "dé-civilisation" – распада цивилизации. В реальности это просто распространение Ближнего Востока и его порядков. По словам Шерки, Франция воспринимается мусульманами как Дар эль-Ислам, обитель ислама.

"Мусульмане трижды пытались захватить Европу", - цитирует в заключение Шерки профессора Бернарда Льюиса, одного из наиболее выдающихся исламоведов прошлого века: в 732 году они проиграли Шарлю Мартелю в Пуатье (кстати, это событие, которое еще недавно знал наизусть каждый школьник, перестали преподавать в системе образования), в 1683 Османская империя вынуждена была отступить из Вены. Третья попытка захвата происходит на наших глазах. Пока она проходит вполне успешно. Значит ли это, что исход неизбежен? Не обязательно. Одно понятно – чтобы и в третий раз отбить удар, одних красивых речей Франции и Западу не хватит.